Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
– Насчёт военно-морской базы не волнуйся, поморы решили остаться в Мурманске, они к северу привычные, обещают по два коча за год ладить, как договорились с тобой. Да и с перевалочным портом ничего не случится, останется, как прежде. Закупать там рыбу и моржовый клык дешевле, чем на Балтике, корабли у нас свои, рентабельность неплохая, – продолжал убеждать расстроенного Петра Толик, не меньше подполковника переживавший, что не удалось создать крупный порт на Скандинавском полуострове. – Пойми, Петро, никуда от физиологии не денешься. Тяжело европейцу за Полярным кругом, ради детей и ты бы принял такое решение, если бы там жил.
– Ладно, понял я всё, – закончил неприятный разговор подполковник. – Что там с двигателями?
– Двигатели калильного типа, со свечами и карбюратором, пока не получаются. – Это Володя, автомеханик, поспешил отвлечь командира от грустных новостей. – Максимальная мощность движков около сорока – пяти-десяти лошадиных сил, на мой взгляд. Спирта жрут много, до двадцати литров на сто километров. Ресурс пока не знаем, думаю, две-три тысячи часов выдержат.
– Мы для трёх двигателей винты корабельные отлили, с передачей вращения от двигателей, – вступил в разговор Сергей Корнеев, бывший инженер-механик Камского речного пароходства. – На испытаниях двухсоттонную шхуну до двадцати километров в час разогнали. В штиль, конечно, и в бухте. Однако поморы говорят, такую скорость здешние корабли не дают.
– Хоть одна приятная новость, – не сдержал довольной улыбки наместник. – Как я понимаю, вы уже установили двигатели на кораблях?
– Да, на трёх шхунах установили двигатели, все наработали по пятьдесят часов, профилактику с полной разборкой провели, подшипники заменили, – обстоятельно доложил Сергей. – На этих же шхунах установили первые стошестидесятимиллиметровые орудия с гидравлическими противооткатными устройствами, Людмила постаралась. Теперь эти три шхуны, – мы их назвали Надеждой, Людмилой и Алевтиной, – самые крутые корабли во всём мире. Никто не сможет догнать, дальность стрельбы не менее трёх километров, боевая скорострельность пять-шесть выстрелов в минуту. Абордажная команда до ста бойцов с оружием. Идеальные рейдеры!
– Всё, сдаюсь! – Поднял руки вверх Петро. – Признаю свою ошибку, был неправ. Вы молодцы, от лица службы объявляю всем благодарность. И премирую отрезами джинсовой ткани, некрашеной, правда. Выбирайте место для своих дворцов и начинайте строительство, казна всё оплатит!
– Сразу бы так! – не удержалась от заключительной фразы Надежда, с гордостью глядя на своих подруг.
Королевец охватил строительный бум. Демобилизованные в мае аборигены навестили родные селения, после чего почти все вернулись обратно, на заработки. Набор новых рекрутов прошёл спокойно, слухи о лёгкой службе обогнали призывные команды. В столицу прибывали всё новые группы молодых парней, решивших заработать и мир повидать. Многие практичные крестьянские парни шли с целью выгодно жениться. Приданое в два червонца в деревне или хуторе не найдёшь, а среди полутора тысяч новых пленниц из Вильны и Гродно были весьма симпатичные девицы. Даже требование селиться в Королевце или не дальше десяти километров от города не смущало парней, твёрдо решивших завести своё личное и крепкое хозяйство.
Самые продуманные сразу переходили в православие, чтобы безбедно жить семь лет без налогов. За такой срок работящий и толковый хозяин о-го-го как может подняться. Было бы желание. Попытки некоторых дворян не отпускать молодёжь из подвластных селений Елена Александровна и Головлёв пресекали на корню, разъясняя аборигенам, что у крепостных крестьян дети, по магаданским законам, свободны. Если родители обязаны работать на феодала, в силу долгов или подписанной кабальной грамоты, то их дети никому ничего не обязаны. Ежели кто из дворян думает иначе, может сдавать своё поместье с землями губернатору и катить на все четыре стороны. Пока желающих расстаться со своим леном не было, однако, как говорится, осадок остался. Недовольство новыми порядками в дворянской среде росло, о чём магаданцев информировала агентурная сеть, раскинутая Анатолием. Его попросил заняться этой работой Петро, сразу как бывший оперуполномоченный прибыл на жительство.
На бывших герцогских землях Елена Александровна организовала высадку помидорной рассады, картошки и подсолнечника. На пробу засеяла пару гектаров кукурузой, несколько мешков которой нашли в трофейных кораблях, вместе с грузом какао. Практичная женщина, Елена не смогла пройти мимо двух кораблей, гружённых сахарным тростником, организовала выварку сахара. Из зёрен трофейного какао несколько девушек под её руководством пытались получить шоколад. Женщина по-прежнему поражала своей энергией и работоспособностью, не забывая подбирать себе толковых помощников. Под её присмотром начали строить жилые дома для приехавших с Севера мастеров и рабочих, заводские помещения для механического производства.
Маленькая страна иногда напоминала Петру огромную стройплощадку, строились сразу сотни домов и десятки мастерских. И во всём этом Елена Александровна успевала разобраться, проследить, чтобы строительство шло по генеральному плану города, а частники соблюдали нормы постройки жилья. Изначально, ещё зимой, она разработала этот план, с учётом розы ветров, рельефа местности и возможности обороны. Петро в целом одобрил генеральный план развития столицы, не забывая о прокладке в ближайшем будущем водопровода и канализации. На двух притоках реки Прегель, на высоком правом берегу которой стоял Королевец, Елена организовала строительство плотин, с установкой мощных водяных колёс, будущих двигателей механического цеха.
Алевтина Сусекова, Володина жена, чтобы не отставать от подруг-инженеров, взялась реформировать университет, о котором Павел Аркадьевич совсем забыл. Оказывается, университет в Королевце работал с 1544 года, больше тридцати лет. Правда, по мнению Алевтины, это учебное заведение не тянуло даже на средний техникум. Учили там совершенно отвлечённым предметам, типа философии, теологии и прочей мути. На два десятка преподавателей, из которых шестнадцать человек были католическими монахами, приходились не более сорока студентов. Само обучение шло неторопливо, по три-четыре часа в день, больше походило на собрание сектантов, чем на учебный процесс. После согласования с Еленой и Петром Алевтина разогнала всех монахов и приступила к реорганизации университета в политехнический институт, не меняя, впрочем, названия.
Елена назначила Алевтину Сусекову ректором университета, и учитель биологии занялась привычным делом, преподаванием, с элементами административной работы. Первым делом недалеко от университета выстроили общежитие для студентов, где организовали бесплатное питание утром и вечером. Из старых преподавателей, не монахов, Алевтина оставила двух историков и одного астронома. Сама взялась преподавать биологию, математику и философию, Елена Александровна рекомендовала двух своих учеников на учителей русского языка (в его магаданском варианте). Медицину и химию взялся читать Валентин, обещавший зимой перебраться в Королевец, когда закончит все свои дела в Москве. По два-три предмета согласились читать с сентября все магаданцы, старшие дети подросли, хотя бы их следовало выучить всему, что пока помнят экс-туристы.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
